Перед вами обложка книги Фридриха
Георга Юнгера «Игры. Ключ к их значению». Согласитесь, что тот, которому
интересны игры, не сможет пройти мимо такого интригующего названия, тем более
что споры о том, что такое Игры, кто такие Игроки, и как совмещается жизнь и
игра, не утихают, да и не утихнут никогда. Поэтому открываем книгу и читаем
краткую аннотацию:
Философское
эссе немецкого философа и поэта Ф.Г.Юнгера (1898 – 1977), который полагал, что
«игра – единственное естественное, что есть в мире», можно назвать своеобразным
манифестом Игрока.
Манифест Игрока? Ну что ж, это стоит
почитать…
Не прочитав и четверти книги, я
решил, что обязательно поделюсь прочитанным с вами. Сначала я подумал, что по
завершению просто приведу основные цитаты и тезисы герра Юнгера, так как многие
из них достойны того, чтобы одной подобной фразы хватило для ответов на бόльшую
часть возникающих вопросов и разрешения многочисленных споров. Но всё же я решил
этого не делать. Во-первых, выделить два-три десятка знаковых фраз оказалось не
так-то просто. А во-вторых, я просто посчитал, что вырванные из контекста
предложения – это не совсем хорошо с точки зрения восприятия изысканий
исследователя. Потому я постараюсь поделиться с вами не просто мыслями и
выводами автора, но и тем, что возникло в моей голове после прочтения этого
философского труда.
Итак, господин Юнгер, перемешивая
философские измышления с примерами из жизни, начинает свои исследования со
следующего. По его мнению, абсолютно все игры можно разделить на три категории.
Исследованию такого разделения посвящена самая большая глава книги. Так какие
категории игр выделил Юнгер?
Первая – игры со случаем. «Случай – это не игра и не игрок». В
играх со случаем от Игрока зависит только ставка. Не существует никаких систем
выигрыша. Есть только случай, и если человек выигрывает, то ему просто везёт. Ярко
выраженный пример такой игры – рулетка.
Вторая категория – игры на
искусность. «Случай и искусность
исключают друг друга». Но у них есть одна общая черта – «как к случаю, так и к искусности, игры
должны быть привязаны». В качестве примера таких игр можно назвать, например,
шахматы или футбол. Понятно, что результат игры будет определяться искусностью,
мастерством игроков.
И последняя, третья категория –
подражательные игры. Поначалу вообще непонятно, что это такое. Для понимания я
приведу примеры таких игр. Это может быть актёрская игра или, что гораздо
прозаичнее, игра маленькой девочки в куклы. Актёр подражает тому персонажу,
роль которого он исполняет, а девочка подражает маме, занимающейся ребёнком.
Других категорий автор не видит,
считает это разделение более чем достаточным. Однако говорит, что есть игры,
соединяющие первую и вторую, а также вторую и третью категории. Не правда ли, в
этом есть некое противоречие автора самому себе, ведь только что он сказал, что
случай и искусность исключают друг друга. Но давайте не будем забывать, что
предмет исследования – это Игра, а не случай и искусность по отдельности. Разве
настольные игры не совмещают в себе эти самые случай и искусность? Здесь же он
утверждает, что игр, совмещающих первую и третью категорию, быть не может. И
тут я бы поспорил. В качестве примера я осмелюсь привести современные настольные
игры.
Попытаемся совместить настольные
игры с этими тремя категориями. Как я уже сказал, большинство настольных игр
имеют признаки первой и второй категорий. Если есть случайность в виде кубика или
карт, но она разбавлена принятием решения игроком, то здесь всё понятно –
первый и второй признаки. К играм с признаками второй и третьей категории можно
отнести варгеймы с реконструкцией исторических событий, причём в части того,
чего в них больше: подражания или искусности, можно провести отдельное
исследование. Однако и здесь часто встречается кубик! Так что же, неужели все
три признака подходят? Не всё так просто. С одной стороны, и на поле боя тоже
есть место случаю. Но в более широком понимании такие игры – это имитация
войны. А войне в книге посвящена целая глава, и называется она «Война и игра»,
в которой автор утверждает, что война - это игра второй категории, игра на
искусность, но в настоящее время войны как игры не существует, она закончилась
тогда, когда потеряла признак турнира, когда в ней пропали поединки. Когда на
кон перестали ставить свою жизнь и идти к победе за счёт собственного
искусства, поставив целью захват территории и уничтожение противника любой
ценой и любыми средствами, война перестала быть игрой. Так что можно
предположить, что всё же в войне не место случаю, а мы за столом подражаем
войне. То есть настольный варгейм – это игра с признаками второй и третьей
категории игр.
Но отойдём от варгеймов, вернёмся к более
массовому продукту. Для примера рассмотрим Диксит. Карты приходят в случайном
порядке – казалось бы, есть признак номер один. Есть ли здесь искусность? А
подражание? Пожалуй, здесь мы подражаем друг другу, идя на поводу у чужой
ассоциации. Так что же получается, что здесь случай плюс подражание, что
противоречит исследованию герра Юнгера? Возможно. По крайней мере, искусности я
здесь вижу меньше, нежели подражания, но и на чистое подражание здесь не очень похоже.
Однако апогей «три в одном» - «крокодилоподобные» игры. Здесь и случайность – выбор
того, что нужно показывать, и без искусного подражательного актерства хорошо не
сыграть. Здесь нет настоящего актёрского отыгрывания роли, нужно поставить искусность,
точность показа над подражательной игрой. Так что в вопросе совмещения трёх
категорий игр почва для споров с Юнгером более чем плодородна.
Вот так, кратко рассказав о
категориях игр по Юнгеру, далее я постараюсь, используя наиболее интересные
тезисы и выводы автора, дать ответы на некоторые часто возникающие вопросы в
мире игр.
Начну сразу с серьёзного. Регулярно
возникают диспуты на тему, что объединяет тех, кто приходит в клубы настольных
игр, посещает турниры и прочие игроконы.
Кто все эти люди? Почему здесь можно встретить и айтишнега с засаленными
волосами, и руководителя среднего звена, и многодетную маму, и холостяка,
застрявшего в КСВ. Что в них есть такого, что они все пришли сюда? Более того,
что они ищут здесь? Общения? Схватки? Или пришли просто убить время? Давайте я
просто процитирую Юнгера. Слова относятся к играм, основанным на случае, но я
считаю, что их можно смело экстраполировать на всех игроков.
Игрок,
который играет в игры, основанные на счастливом случае, - если мы определим его
более точно - не есть ни человек пользы, ни человек приобретения, ни человек
профессии, ни человек труда. Его нельзя изучить, используя методы социологии,
потому что он не связан строго ни с какие-то определенным социумом, ни с
какой-то социальной группой или сообществом. […] Здесь собрались представители
всех профессий – и все, у кого профессий нет…
Друзья, это всё! Не надо искать
никаких других признаков кроме одного: они все - ИГРОКИ! Не надо искать причину, почему они оказались здесь, у
каждого она будет своя. Кому-то нужно общение с новыми людьми, кто-то сбегает в
игру от ежедневной обыденности. Кто-то пришёл, чтобы побеждать в игре, а для
кого-то победа не так важна. Все эти причины и признаки, такие разные для
каждого – лишь дополнение к главному и единственному, что объединяет всех этих
людей – они Игроки. Так что если кто-то вновь затеет подобную дискуссию, давайте
просто процитируем слова философа.
Теперь ещё одна тема диспутов. Ради
чего приходит на турнир человек, молча играет несколько игр, молча уходит при
проигрыше или молча забирает главный приз и тоже уходит? Ведь это тоже Игрок.
Или нет? Здесь я расскажу вот о каких умозаключениях Юнгера.
Юнгер вводит такие понятия, как
границы игры, цели игры, правила игры. Я не буду подробно влезать в
расписывание этих понятий, скажу только следующее. По мнению автора, границы
игры определяются правилами игры. Правилами же игры определяются и цели игры. И
цель всегда находится в границах игры. Если цель играющего находится вне границ
игры, то или игра сломана, или нельзя признать играющих Игроками. К примеру,
карточный шулер ставит своей целью обогащение, что находится вне правил игры, а
следовательно и вне границ игры. За столом он играет не в игру на случай, как
все остальные игроки, а в игру на искусность. Таким образом, он нарушает
правила игры, тем самым ломает игру, ведь для других игроков выигрыш или
проигрыш – это часть игры. Для Игроков сгрести в охапку выигранные фишки –
часть разыгранной партии. Если бы Игрок проиграл, ну что ж, это тоже часть
игры. То есть, выигранный в конце трофей, будь то деньги, или кубок с медалью –
это элемент игры, описанный правилами игры. Но ломает игру не только мошенник. Юнгер
очень категорично относится к спорту: «Игра
мыслима без спорта, но спорт немыслим без игры». Но тут же уточняет. Тот
вид спорта, где во главу угла поставлен рекорд, нельзя назвать игрой. «Спорт ведёт к повышенному напряжению сил и
к развитию искусности игроков. Его отличительный признак – повсюду без
исключения – перенапряжение игрока и его превращение в спортсмена». Бегун,
метатель копья, прыгун в высоту – все те из них, кто поставил себе целью побить
рекорд, не являются Игроками. Но вот какой рекорд может быть в футбольном
матче? Точнее, разве игроки выходят на поле ради рекорда? Нет, их интересует
данный конкретный матч. Так что я бы выделил из спорта категорию «игровые виды
спорта». Не правда ли, говорящее название – «игровые». Те же, кто бьёт рекорды
– это, по Юнгеру, спортсмены, но не Игроки. И ещё одна цитата: «Спорт во всех его видах, поскольку он
проистекает из механизации, губителен для игры, которая не может выиграть от
неё».
Возвращаемся к нашему молчаливому игроку. Оставим за скобками тех игроков, кто молча проигрывает за
столом миллионы, не показывая ни единой эмоции, спокойно встаёт из-за стола,
спокойно приходит домой, выкуривает сигарету и пускает себе пулю в висок. С
этим человеком всё понятно – это настоящий Игрок, который поставил на кон не
только деньги, но и свою жизнь. Но кто тот, кто молча выиграл турнир в MtG, получил премиальный бустер и ушёл
восвояси? Может быть он просто Спортсмен, а не Игрок? Спортсмен, пришедший
поставить собственный рекорд? С одной стороны, он играл и получил приз, а приз
– это часть игры. Но с другой, не нарушил ли он правила игры? Не те, что
прописаны на бумаге, а те, что определяют границы игры. Вам не кажется, что он
поставил механизм над игрой, превратив таким образом для себя игру в спорт? Даже
если этот человек и не спортсмен, тем не менее Юнгер весьма категоричен к таким
людям, он просто говорит, что подобные люди – не Игроки, потому что они ломают
игру. В чём-то с ним можно согласиться, ведь эти люди действительно играют по
своим, отличным от других игроков правилам. Так может быть им просто нужно
найти других таких же, кто понял правила игры так же, как и они? И тогда там,
играя по своим правилам, в свою, совсем другую игру, пусть даже с таким же
названием, с такими же картами и таким же механизмом, они будут Игроками такой
игры. Или действительно станут спортсменами. Ведь признали же бридж олимпийским
видом спорта!
Идём дальше. А дальше я постараюсь совместить
несовместимое, будет полная эклектика, навеянная отдельными впечатлениями от
книги с отвлечением от игры как таковой.
Я несколько раз слышал от
настольщиков одно общее впечатление от выставки в Эссене. Наших людей поражает,
как много немцев, причём совершенно не тинейджерского возраста, вывозят с
выставки игры чуть ли не грузовиками. Откуда это в них? Прочитав Юнгера, я кое-что
понял по этому вопросу. Сквозь всю книгу проходит отношение немецкой,
германской культуры к Игре. Оказывается, Игра у немцев в крови, я бы даже
сказал на генетическом уровне. Причём это не азиатский азарт, а нечто другое. В
качестве примера он приводит такой исторический факт. В стародавние варварские
времена германец мог поставить на кон свою жизнь и проиграть самого себя, стать
рабом. То есть, для германца тех времён между Игрой и Жизнью стоял знак
равенства. Можно даже сказать, что они играли своими жизнями. Не правда ли, говорящая
фраза? Хотя, пожалуй, не только германцы это делали. В истории любого народа
были люди, что бросались под стрелы и копья. Что ими двигало, что они так
играли жизнями? Может показаться, что я зашёл слишком уж далеко, в вопросы
жизни и смерти, но, по Юнгеру, Игра – это и есть имитация Жизни и Смерти. В
наибольшей степени, по его мнению, это видно в пасьянсах. Для кого-то это игра
с имитацией выживания: «сошлось – не сошлось», а кто-то вообще отдаёт своё настоящее,
реальное жизненное решение на откуп пасьянсу. Для игры с несколькими игроками
игра тоже уходит своими корнями в выживание. Тот, кто выиграл – продолжает
жить, кто проиграл – умер. Вот так, ни больше, ни меньше. Отсюда и возникает
прелесть Игры. Человек проживает в игре жизнь. Ещё большая прелесть Игры
состоит в том, что партии не повторяются, каждый раз будет новая жизнь, а
предыдущая партия-жизнь не имеет к новой никакого отношения, не оказывает на
неё никакого воздействия. Все начинается заново. Игра каждый раз «обнуляется»!
Но вернемся к соотечественникам
Юнгера. При прочтении книги складывается впечатление, что для них идеал
существования – это «жить играючи». Вспомним классическое - «Что наша жизнь?
Игра!». Правда, написал эти строки «наше всё» А.С.Пушкин, но вкладывает он эти
слова в уста немца Германна. Или вот у англичанина Шекспира: «Весь мир – театр,
и люди в нем – актеры». А ведь актёр – это Игрок. Но вновь возвращаемся к
немцам. Наш стереотип о немце - это вовсе не просиживающий за зелёным сукном
передвигатель фишек. Для всего мира немец – это работник, трудяга. И это
действительно так, лютеранское учение строго наказывает ему – работай, работай,
ни минуты отдыха! Представляете, что у них намешано в культуре и генах? С одной
стороны Жизнь как Игра, а с другой – Жизнь есть Труд. Юнгер прямо
противопоставляет эти два фундаментальных понятия: Труд и Игра. Одно исключает
другое. Невозможно делать одновременно и то, и другое. Сквозь всю книгу единой
нитью проходит мысль, что внутри немца эти два понятия постоянно борются. Так
может быть, в этом и есть причина того, что главная европейская игровая
выставка проходит именно в Германии, и больше всего игр покупают именно немцы?
Но давайте посмотрим на нас, на
носителей русской культуры. Разве нам чужда Игра? Однако Игра в том виде, в
каком большинство представляет её, не является у нас предметом массового
потребления. Для большинства «наших» людей игра – это «игрульки». И это несмотря
на то, что у нас есть многовековая история игр. Например, у нас даже есть такая
фраза, как «карточный долг - это святое», хотя, скорее всего, она пришла от «английских клубов»
XIX века. Видимо,
в нашем мировоззрении, в наших культурных традициях есть совсем другие игры,
которые мы сами не воспринимаем как Игру. Лично я не понимаю, в какие игры мы
неосознанно играем. Очевидно, со стороны
виднее, и потому приведу здесь такой пример.
Давайте посмотрим не на немцев, а на
французов. Почему слова Игрок и Француз не совмещаются в наших стереотипах?
Давайте спросим себя, а какие у нас ассоциации с французами? Почему-то
большинство назовёт Любовь. Так вот, по Юнгеру, Любовь – это тоже Игра. Причём
игра главным образом подражательная. Люди играют в Любовь! Видимо,
французам хватает такой Игры, другие игры им менее интересны. Кстати, в книге
нашему читателю может быть многое непонятно в главе «Любовь и Игра». Для нас,
нашей культуры, Игра в Любовь – это ритуал, причём неважно, как выглядят
ухаживания, в «конфетно-букетной» форме или в «по голове и в пещеру», гораздо
интереснее, что ритуал этот с веками не сильно изменился. Судя по всему, у
немцев была некая эволюция того, что они называют Любовью. От Любви времён
рыцарства, где рыцарь не подкатывал к даме своего сердца, пока ради неё не
захватит пару замков и не получит два десятка шрамов на всю голову, и вплоть до
того периода, когда Любовь превратилась в чистый флирт. Пока мы говорим об Игре
в Любовь, мне хочется привести ещё один
пример сломанной, по Юнгеру, игры. Это случай, при котором один из играющих в
Любовь превращает второго в игрушку. С этого момента для второго человека
Любовь перестаёт быть Игрой.
Теперь давайте рассмотрим этот же вариант
«поломки» с игрушкой, но касается он не Любви, а настольной игры. Не правда ли,
очень часто можно услышать, что один игрок берёт на себя лидирующую роль,
превращая других сидящих за столом в статистов. Но это совсем не так! Эти люди
становятся не статистами, а игрушками в его собственной игре. Причём встретить такую сломанную игру можно довольно часто. Это происходит либо
в кооперативной игре, либо в случае, если не все собравшиеся знают правила игры
в достаточном объёме. Как мы видим, таким способом сломать игру можно довольно
просто. Объединяет такие сломанные игры одно - всех их делает человек с целями, отличными от правил игры, принятыми
другими игроками. Как результат – в игре есть один игрок, картонно-бумажные
компоненты и «живые игрушки» за столом.
Но давайте оставим уже Игроков и
«поломки» Игры, и перейдем к механизмам Игры. Стоит отметить, что Юнгер
категорически отказывается классифицировать Игры по механизмам, считая это
занятием бесперспективным и никому не нужным - «…такое разделение не несло бы никакой ценности, и всё свелось бы к
простому перечислению». Точно так же он не вдаётся в историю появления и
развития Игр. Он говорит о том, что постоянно появляются новые игры и
забываются старые. И за то время, пока кто-то будет классифицировать и
систематизировать игры, уже появятся сотни новых игр. К тому же никто не знает,
когда и кто первым начал играть в первую игру, да и как она выглядела. С точки
зрения поиска первоисточника игр я приведу следующую выдержку из книги. «К примеру тот, кто исходит из допущения,
что греческие игры берут начало от траурных погребальных торжеств греков,
вынужден был прийти к неудовлетворительному выводу, что взрослые стали играть
раньше, чем дети». Но это же невозможно! Девочка играет в куклы, мальчик –
в солдатиков. Да и причём тут древние цивилизации? А как быть с ритуальными
действиями у первобытных народов? Разве не подражают они природным явлениям или
животным, на которых охотятся? А подражание – это игра. Но мы оставим такое равнодушное
отношение автора к истории игр на его совести, лично мне всегда интересны
материалы об истории игр.
После такого отступления давайте
вернёмся к механизмам игры. Итак, Юнгер не вдаётся в детали, но термин
«механизм игры» использует очень часто. Перед тем, как процитировать основную
мысль исследователя на эту тему, скажу ещё вот о чём. По поводу механизмов игры постоянно ломаются
сотни копий. У меня даже есть ощущение, что есть некоторые игроки, которые
ставят своей целью найти как можно больше дефектов в механизме любой игры,
«сломать» её, возомнив себя то ли супер-тестером, то ли хакером. Так что же
говорит Юнгер о механизме Игры?
«Механизм
не играет; игра начинается только тогда, когда вокруг него собираются игроки»
Не знаю как вам, а мне после этого
как-то совсем не хочется рассуждать о поломанных механизмах, сырых играх и
прочих недоделках. Всё гораздо проще. Есть Игроки, есть Игра. Игра или играется
Игроками, или не играется. Игроки или играют в Игру, или бросают её. Можно было
бы на этом закончить эту тему, но сейчас вдруг у меня возникла такая мысль. Все
эти механизмы – это не Игра, это Труд авторов. Конечно же, автор сам может играть
в создание Игры, но всё равно это – Труд. Непростой, необычный Труд, но это не
Игра. Я даже не представляю, как может автор Игры играть в своё творение. Ведь
даже усевшись играть в своё собственное законченное произведение, у него в
голове всегда будут возникать «улучшизмы», ведь он видит Игру не так, как
Игроки. Хочет он этого или нет, но он продолжает трудиться над своим творением. Остается
только надеяться, что сидя за столом, он тоже играет в игру, и его правила игры
в голове не сломают игру другим игрокам.
Я даже не знаю, что ещё рассказать.
Очень не хочется повторять и повторять за автором, можно цитировать целыми
абзацами. Думаю, если кого-то заинтересовало это исследование, то он может
попробовать прочитать этот, без сомнения, вызывающий уважение труд. К примеру,
из книги можно узнать, в чём, по мнению автора, отличие Игры от Игрушки, кто
такой Зритель в Игре, об Избыточности и Недостаточности, о совместимости Игры и
религиозных учений, и даже о роли животных в Игре. Заканчивается книга весьма
необычной главой, в которой автор представляет некий утопический Мир Игры, то
есть обустройство общества, в котором в качестве законов государства выступали
бы правила настоящей, не сломанной Игры.
Я бы очень рекомендовал книгу к прочтению тем, для кого игра – это не
только способ провести время, но и хобби на продвинутом уровне, а может быть
даже и профессия. Также стоит выразить благодарность переводчику и автору
предисловия к прочитанному мной изданию – А.В.Перцеву. Видно, что переведённое эссе
не оставило человека равнодушным, и он делится с нами своими умозаключениями.
Если решитесь прочитать книгу, ни в коем случае не пропустите это предисловие,
очень интересно! Что же касается самого текста, то лишь иногда какая-нибудь
страница читается очень быстро, но в основном это типичное чтение философских
измышлений. Как обычно трудное, но здесь нельзя назвать его малопонятным.
Основной проблемой можно назвать то, что зацепившись за какую-то мысль, в
голове возникает своя собственная цепочка мыслей, а глаза на автомате
продолжают бежать по строчкам, абсолютно не воспринимая текст. Порой,
вернувшись от своих мыслей к тексту, замечаешь, что предыдущая страница
пройдена глазами, но не прочитана – не осознана. И тогда приходится возвращаться
к тому месту, где твоя мысль ушла по своему пути. К тому же лично мне было
очень интересно познакомиться с образом мыслей человека из другой культуры. Мы
действительно невероятно разные!
Ваш книгочей,
Андрей
P.S. Книга издана в серии «ΠΟΛΙΣ» издательством
«Владимир Даль» (С.-Петербург), 2012г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий